Женщина в религии глазами Рано

Женскую религиозность в Центральной Азии оценивают в основном по внешнему виду. «Но все не так просто», говорит Рано Тураева (сама она не соблюдающая и ходит без хиджаба и платка) , ассоциированный исследователь Института социальной антропологии им. Макса Планка в Галле-Заале в Германии. В беседе с CAAN она рассказывает о том, как и почему женщины приходят в ислам, как на это влияет множество контекстов, и как действительно нужно понимать радикализацию в Центральной Азии.

В настоящее время Рано Тураева работает над проектом «Роль мечетей в интеграции мигрантов в России» и пишет о миграции, предпринимательстве, неформальной экономике, гендерной проблематике, исследованиях границ, идентичности и межэтнических отношениях. Ее книга, основанная на кандидатской диссертации, была опубликована Routledge в 2016 году под названием «Migration and Identity: The Uzbek Experience (Миграция и идентичность: опыт Узбекистана)».

— Многие исследователи, журналисты и социологи говорят о растущей роли ислама в постсоветской Центральной Азии. Коснулась ли эта тенденция также и женщин региона?

Систематических качественных исследований по данной важной теме нет. По мере увеличения инцидентов, связанных с терроризмом, растёт и количество «быстрых анализов», призванных дать быстрые ответы на сложные вопросы. Но я антрополог и должна сказать, что у меня нет однозначных ответов или быстрых решений. Антропологам необходимо больше времени, чтобы понять, как в реальной жизни, на практике проявляются новые идеи.

В Центральной Азии преимущественно живут мусульмане. Однако ислам в Центральной Азии нельзя сравнивать с исламом в других мусульманских странах, например, на Ближнем Востоке или в Южной Азии. Ислам в Центральной Азии — это постсоветский ислам, который имеет свою систему веры, традиции, историю и путь развития.

Ислам, практикуемый центральноазиатскими мигрантами, сильно отличается от практик мусульман, которые следуют исламским писаниям. Важно иметь в виду, что исторически мусульмане Центральной Азии были завоеваны и управлялись различными внешними силами — монголами, тимуридами, русскими и другими. Более того, поскольку Шелковый путь пересекал их территорию, местные мусульмане на протяжении веков подвергались неисламским влияниям через торговлю. Более 70 лет атеизма, насаждаемого советским правительством, также оставили свой след в религиозной практике и вере, что можно наблюдать в повседневной жизни постсоветских мусульман в Центральной Азии. Некоторые авторы даже говорят о «светском исламе». Советы не смогли полностью «деисламизировать» Центральную Азию, но приложили немалые усилия в модернизацию и образование населения, включая женщин. Мусульманская идентичность в постсоветском Узбекистане основана не столько на кораническом исламе, сколько на повседневном выполнении религиозных ритуалов, а также на знаниях местных мулл и других источников. Эти практики отличают постсоветских мусульман от мусульман из других исламских стран, которые изучают ислам по текстам и в религиозных школах. Религиозные практики, наблюдаемые в Центральной Азии и отличающиеся от других исламских стран, включают, например, употребление алкоголя мужчинами, которые тем не менее участвуют в пятничных молитвах, совершение молитвы после употребления еды, проведение похорон, свадебных обрядов с посещением муллы по европейскому стилю, нерегулярное держание поста, подаяние милостыни и многие другие элементы, смешанные с неисламскими практиками, такими как шаманизм, вера в гадалок и духов.

После распада Советского Союза центральноазиатские страны выбрали разные пути развития, оставаясь при этом в большинстве своём авторитарными и сохраняя советский стиль правления. Отношение к исламу также не изменилось — Казахстан и Кыргызстан сделали в этом вопросе незначительные либеральные послабления, в то время как в Туркменистане, Таджикистане и Узбекистане ислам подавляли и проявляли нулевую терпимость к любой религиозной активности. Экономические трудности побуждали население трудоспособного возраста Центральной Азии выезжать в Россию и другие страны Запада и Востока. Эти процессы значительно повлияли на роль ислама в жизни людей из Центральной Азии. Религия предлагала безопасное пространство для различных слоев населения, включая мигрантов, предпринимателей и других лиц, которые чувствовали себя вне правовой системы социально-экономической интеграции. Мечети виделись как безопасное место для знакомства, отдыха, общения, давая чувство защищенности, опыт духовности, особенно вдали от дома. В период неопределенности религия предлагала мусульманам не только возможности, но и уверенность и помощь братьяв по вере. Тем не менее, трудно измерить этот заявленный «рост» влияния ислама, и я также не очень доверяю числам, на которых основан этот вывод о его «подъеме». Женщины и ислам — это отдельная тема, которая нуждается в более систематическом исследовании.

Если я вижу женщину в хиджабе в мечети, я не могу сделать выводы о ее религиозности и убеждениях, пока не поговорю с ней и не узнаю о ее повседневных заботах, социальных связях, семейном положении и других важных вещах. Я также не могу сказать многого, когда вижу женщину в обтягивающей одежде и мини-юбке, пока не узнаю ее поближе. Поэтому, когда аналитики спешат с выводами о «растущей роли ислама», я не могу отрицать или подтвердить это. Я могу говорить о том, что я увидела в повседневной жизни граждан Центральной Азии, как у дома, так и в России.

Нужно всегда принимать во внимание происхождение человека, историю его семьи, экономическую ситуацию, связи и среду, в которой находится каждый человек. В случае с мигрантами в России, и мужчины, и женщины сталкиваются с суровыми условиями труда и жизни. Проблемы начинаются с очень простых вещей — с документов, которые должны быть более или менее в порядке, местом для ночлега, с вопросов здравоохранения, прав человека, дискриминации и эксплуатации. Чтобы быть в безопасности, нужны надежные связи — семейные, земляческие или религиозные.

Я сталкивалась с совершенно разными случаями того, как у мигрантов в России – мужчин и женщин – появлялся интерес к религии. Многие мигранты присоединяются к религиозным сетям в поисках возможностей и безопасности, а затем стараются в той или иной мере соблюдать нормы ислама, не обязательно становясь при этом исламскими пуристами или ярыми последователями веры. Для них важными становятся пятничное посещение мечети, религиозные праздники, такие как Рамадан, подача садака (милостыни), благословение муллы или имама.

В отличие от мужчин, женщины, с учетом их семейного положения, менее независимы в своих решениях практиковать ислам. Если их мужья или партнеры регулярно посещают мечеть, то женщина пытается соблюдать требования ислама, насколько ей позволяют условия труда и жизни. Я видела многих женщин, посещающих мечеть, как и мужчины, — в поисках возможностей и безопасности, что мечети, являющиеся местом встречи для большинства мигрантов, им предоставляли. Учитывая, что квартиры мигрантов обычно переполнены, а встречи в кафе достаточно дороги, мечеть остается лучшим местом для встреч и общения мигрантов.

Помимо практических причин, я должна признать, в России у людей больше возможностей практиковать религию, чем дома. Это в частности, касается свободы носить религиозную одежду для людей, если они не работают полный день.

— Как определить роль религии в жизни женщин? По каким признакам – внешнему виду, соблюдению предписаний ислама, коммуникациям и языку, соблюдению молитвы и поста, посещению мечетей, по еде?

Если я скажу представителям органов статистики, что являюсь мусульманкой, это отразится на результатах исследования, но ничего не скажет о моих убеждениях и практиках. Я видела женщин, которые молились и регулярно посещали мечеть, и в то же время они приглашали меня на свои вечеринки в ночных клубах. Поэтому, я думаю, нам нужно не торопиться с нашими выводами о росте, а лучше говорить о содержании практик. Если я пойду делать хиджаму (религиозное исцеление с использованием разрезов для пуска “плохой” крови), чтобы вылечить свою болезнь, это не значит, что я верю только в исламскую медицину, возможно, я просто не могу позволить себе медицинскую помощь в русской или другой клинике России. То же самое касается и тех, кто ищет медицинскую помощь у альтернативных или религиозных целителей в своих странах, где медицинские услуги доступны только на бумаге.

Молодые кыргызские женщины говорили мне, что узнали об исламе в России, а не дома. Полемические заявления в СМИ о том, что мигранты из мусульманских стран представляют угрозу, можно сформулировать и наоборот: непрактикующий мусульманин-мигрант покидает свой дом, становится более религиозным в либеральной принимающей стране и становится угрозой для отправляющей страны, поскольку может радикализировать свои домашние сети. Непродуктивно делать быстрые выводы и искать виноватых. Нам нужно найти решения проблем безопасности, а не искать ошибки. Правильные решения не могут быть найдены в ложных и быстрых выводах, которые чаще появляются в СМИ, правильные решения основаны на глубоком понимании проблем.+

— Как женщины обычно приходят к более строгому соблюдению религии – благодаря СМИ, родственникам, кругу друзей?

Вопрос исходит из того предположения, что практиковать религию плохо, поскольку она приводит к радикализации, и поэтому мы хотим больше узнать о том, как люди приходят в религию. Как люди узнают о религии, большая, но неинтересная тема. Люди узнают о религии дома, если для родителей это важно, и в том виде, в котором сами родители понимают религию, школы предлагают общую информацию, средства массовой информации предлагают разнообразную информацию. Взрослые узнают о религии в зависимости от их социальных связей и образа жизни каждого человека, его социальной среды

Источник:  caa-network.